ДЛЯ ТЕХ, КТО В МОРЕ

Катя Толстая. «В синем море».
Выставочный зал «НоМИ» (Петроградская сторона, Малый проспект, 39 / Ижорская улица, 13).
До 25 апреля 2008.

Любите ли вы Толстых так, как люблю их я? Льва Толстого – за его мятежный дух, Софью Андреевну – за ее страдания, обоих Алексеев – каждого за свое, пражского Ивана – за словоохотливость, перекати-поле Татьяну – за раннюю прозу и позднейшую публицистику, виртуальную Феклу – ни за что… Но из всех Толстых особо я отмечаю Катю.

Хотя Катя – не совсем Толстая. Ее родители – известные в Петербурге художники Владимир Загоров и Марьяна Базунова, дочь покойного прозаика Олега Базунова. Она родилась в 1979 году в Ленинграде, в 1997-м начала преподавать рисование детям (а затем и ставить с ними кукольные спектакли), в 1999-м поступила на факультет графики Академии художеств (оказалась там ученицей Андрея Пахомова), студенткой увлеклась сочинением сказок и их иллюстрированием, в срок закончила учебу, представив в качестве дипломной работы изображения к «Бибигону» Корнея Чуковского, – но решила совершенствовать свое мастерство и поступила на стажировку в творческую мастерскую академика Ильи Богдеско.
Как можно видеть, замечательна Катя тем, что совместила таланты разных предков: она и писательница, и детский наставник, и усердная ученица, и художница. В выставочном зале журнала «Новый мир искусства» представлено как раз ее изобразительное творчество последних лет.
Экспозиция состоит из двух неравноценных разделов. В первом – основном – показана книжная графика художницы, во втором – расположившемся в отдельном, более интимном зале – семь станковых графических пейзажей. Пейзажи и тематически (пальмы, южная природа, лодка на берегу), и по манере (яркая пастель преимущественно синих и зеленых оттенков) характерны, легко узнаваемы и выдают в Кате художника умелого, вполне сложившегося и нашедшего себя в пленэрном жанре. Главный же раздел намного менее однороден. В центре зала сооружен объект – некрупный баркас, заполненный детскими кубиками и прочей милой дребеденью, – фронтальная стена специально к выставке расписана художницей (море, пальма, симпатичная шрифтовая композиция), а по всему периметру развешаны разнообразные обложки и иллюстрации, выполненные Катей по разным поводам или же без всяких поводов, просто для души.
В книжной графике Катя Толстая не страшится быть несамостоятельной, она умеет изменять себе ради иллюстрируемого автора либо решения какой-нибудь специальной задачи. Она подражает то многочисленным конструктивистам-интернационалистам, то советским «художникам-пачкунам» Владимиру Конашевичу и Владимиру Лебедеву, то нонконформисту Виктору Пивоварову, то французскому задумчивому визионеру Антуану де Сент-Экзюпери и ловким графикам популярной в СССР в его финальный период газеты «Юманите», то кому-нибудь еще, памятному лишь самой художнице по ее самым ранним годам. Время от времени влияния начинают дерзить друг другу – изрядно обобщенное в своих формах млекопитающее долгоухое из «Историй о маленьком кролике» (2008) вступает в напряженные отношения с реалистическими гражданами, а в правоверно конструктивистскую комбинацию цветных плоскостей («Кем быть» Маяковского) вдруг внедряется какой-нибудь старушечий шрифтец с засечками. Часто меняется и смешивается в разных пропорциях техника: в зависимости от ситуации используются пастель, тушь, акварель, карандаш, линогравюра, аппликация из цветной бумаги, вырезки из неведомой печатной продукции, фотоаппликация, компьютерный коллаж. Недатированные композиции к сказке Андрея Кутерницкого «Признание» – добросовестные, по приемам работы вполне традиционные образы всякой дичи: слонов, тигров, львов, птиц, гадов. Серия картинок к «Сказкам» Джозефа Редьярда Киплинга (2005) выполнена Толстой на пижонской вареной бумаге преимущественно методом печати, с незначительными деликатными подчистками и аппликациями. В «Бибигоне» (2005) и «Голубом катерке» (2006) художница уже честно доверяется производителям белового ширпотреба и широко использует магазинную цветную бумагу. В серии «Думай о тех, кто в море» (2007) – настырно испытывает возможности компьютера. В «Мурочкином лете» (2008) – берется за кропотливые мелки. Лишь от случая к случаю она позволяет себе напомнить народу о собственных пристрастиях – как в книжке «О чем говорят огни» (2006), самобытной лирической сюите из зеленого, голубого и деликатного коричневого.
Во всех случаях, впрочем, художнице труднообъяснимым образом удается быть вполне органичной, внутренне естественной и очень обаятельной.
Стремление стать самостоятельнее в книжной графике, надо думать, и подвигло некогда Катю Толстую на литературное творчество. «Мне всегда было трудно иллюстрировать других авторов, – признается она теперь. – И однажды я поняла, как здорово целиком делать что-то свое. Появилось совершенно новое состояние в работе. Сперва рисуешь, потом текст придумываешь, или то и другое сразу. И можно менять что-то, когда чувствуешь в этом необходимость: например, я написала сказку, начинаю ее иллюстрировать и вижу, что не идет работа. Конфликт с текстом. Берешь текст – меняешь под иллюстрацию. И такая свобода возникает...»
Если бы по текстам, оформленным Катей Толстой, кто-то учился читать, он был бы безнадежен: Катя свободна от грамотности и совсем равнодушна к орфографии с пунктуацией (апофеоз невнимательности художницы – релиз выставки с искаженными фамилиями знаменитых членов ее семьи). Это объяснимо: в детстве Катя, как сама любит повспоминать ныне, терпеть не могла чтения, чем огорчала дедушку-писателя, его младшего брата прозаика-мариниста Конецкого и родителей. Но в безграмотности, как верно заметил еще Пушкин, нет большой беды. В самом деле: пусть взрослые, если озабочены, не позволяют своей ребятне самостоятельно читать Катины книжки, а читают их вслух, в семейном кругу, по-толстовски, – интерактивность в таком случае будет только на пользу. Катя же грамотна в другом: ее сила не в запятых с падежами, а в чарующей музыке не очень правильного слова и в умении создать достоверное настроение через зрительные образы. В этих пока малоисследованных пространствах, вероятно, и ждут ее – и нас тоже – новые открытия.

Евгений Голлербах; на фото Марины «Gullimar» Гуляевой – Катя Толстая и неопознанный исполнитель на вернисаже.