Ольга и Александр Флоренские. «Скелеты разные». Выставочный зал «НоМИ» (Петроградская сторона, Малый проспект, 39 / Ижорская улица, 13).
До 25 марта 2008.
Какого рода телесность наиболее востребована актуальным искусством? Пышные туши, долгое время прельщавшие столь многих художников – от старого фламандца Питера Пауля Рубенса до современного колумбийца Фернандо Ботеро, – можно сказать, безнадежно устарели. Малоактуальна теперь и дистрофия: уже последние модели-анорексики обстоятельно осмеяны и изгнаны с передовых подиумов. Вектор общественного интереса устремлен дальше: теперь востребованы кости.
Какого рода телесность наиболее востребована актуальным искусством? Пышные туши, долгое время прельщавшие столь многих художников – от старого фламандца Питера Пауля Рубенса до современного колумбийца Фернандо Ботеро, – можно сказать, безнадежно устарели. Малоактуальна теперь и дистрофия: уже последние модели-анорексики обстоятельно осмеяны и изгнаны с передовых подиумов. Вектор общественного интереса устремлен дальше: теперь востребованы кости.
Новая выставка популярных петербургских художников Ольги и Александра Флоренских находится на самом пике тренда: вниманию ценителей прекрасного креативные супруги представили пару десятков объектов, воспроизводящих разную живность, окончательно освобожденную от плоти: скелеты электрического ската, осьминога, рыбы-молота, носорога, слона, человека…
«Скелеты разные» – часть масштабного долговременного проекта Ольги и Александра Флоренских «Универсальный музей Вильгельма Винтера». Господин Винтер, брендом которого решили воспользоваться наши современники, в конце XIX века держал в столице (зафиксировал бульварный «Петербургский листок») общедоступный кабинет редкостей. Теперь супружеская чета как бы реконструирует паноптикум, внятных сведений о котором нет даже у историков, и уже показала зрителям три выставки винтажных ассамбляжей: «Культовые сооружения» (макеты храмов разных религий, собранные из шляпных коробок и кухонной утвари, – в 2005-м в петербургском Музее истории религии), «Географические карты» (планы городов мира из того же материала – в 2006-м в выставочном зале «НоМИ») и «Здание Универсального музея Вильгельма Винтера» (резной комод с водруженным на него часовым шкафом и прочими затеями – в 2007-м в Московском музее современного искусства на Петровке). Всего же в планах супругов Флоренских двенадцать выставок («разделов» несуществующего «музея»), одноименный фильм и завершающая итоговая экспозиция всего проекта в совокупности.
Возможно, количество представленных на новой выставке конструкций избыточно (для демонстрации творческой идеи хватило бы и гораздо меньшего), но это простительно. Фауна – давняя слабость Флоренских, на многих их выставках в разные годы она показывалась подробно и разнообразно. На сей раз «на подвижной лестнице Ламарка» (по золотому слову Осипа Мандельштама) животные вновь преобладают, – человек же здесь занял действительно «последнюю ступень»: имитация его скелета, в отличие от скелетов, скажем, носорога и слона, полноправно заполнивших собой главное пространство выставочного зала, не удивляет ни хитроумностью конструкции, ни выразительностью – и подвешена на стене где-то в самом невидном углу, за дверью.
Авторы «Скелетов разных» подчеркивают, что использовали для их изготовления objets trouvées. У невнимательного зрителя это может вызвать безрассудное умиление («всё на помойке найдено»), того же, кто способен к рефлексии, приведет к более трезвой оценке: по своей генетике и своему содержанию объекты Флоренских – явно буржуазное искусство. В самом деле, в этих скульптурах заметны лишь очень добротные предметы мещанского быта: велосипедная рама, жестяная воронка, угольный совок, детская ванночка, дрели, гирьки, фрагменты венских стульев, кресел-качалок и мясорубок. Очень похоже, что позвонки и суставы «Скелетов разных» подобраны не на помойке (помоечной рвани здесь нет места), всё – явно домашнее, извлечено из неагрессивной среды, подбиралось с любовью. Эти предметы, конечно, потом частично расчленялись, – но тоже аккуратно, с любовью. И соединялись в новых интересных комбинациях, – по предварительному плану и максимально заботливо: подобным манером хиропрактор вправляет болящему позвонок или ортопед прилаживает инвалиду протез. Всё здесь не так, как сделал бы припадочный абстрактный экспрессионист. И результат налицо: конструкции Флоренских крупногабаритны, основательны, устойчивы, исполнены из самого надежного материала (металл, древмассив), все их элементы по-ремесленному тщательно пригнаны друг к другу, скреплены сваркой, шарнирами, стальными уголками, швеллерами, болтами, на худой конец шурупами. Каждая из моделей, хотя и является частью ансамбля, очевидно самодостаточна и может быть приобретена реально заинтересованным ценителем как достойное украшение серьезного интерьера.
Дополнительную значимость многим объектам придает то, что они динамические: у слона, к примеру, подвижны голова и хвост. Их можно подвигать, покачать, дабы получить конкретное удовольствие.
Зрелище могло бы походить на бесчисленные в истории мировой культуры «Пляски мертвецов» и «Танцы смерти». Живописцы, графики, скульпторы, композиторы, драматурги, прозаики, поэты, кинематографисты разных стран – Ханс Хольбейн Младший, Эдгар Аллан По, Ференц Лист, Модест Мусоргский, Август Стриндберг, Франк Ведекинд, Камиль Сен-Санс, Валерий Брюсов, несравненная Аста Нильсен и многие другие настолько обстоятельно разработали старинный аллегорический сюжет хоровода мертвых и умирающих во главе со Смертью, что, кажется, не оставили потомкам и малейшего шанса «поработать со скелетами». Но Ольга и Александр Флоренские, дерзко взявшись за рискованную тему, сумели справиться с нею неожиданным образом: скелеты их работы не хороводятся на потеху снобам и критиканам, а, как бы уже отхороводившись, пребывают в полном бездействии, простыми вещественными доказательствами того, что когда-то тоже клубились и зажигали. Вроде всем известных подобного рода экспонатов в Эрмитаже, Кунсткамере или Зоологическом музее.
Так что выставка имеет отношение не столько к практической остеологии и прочим естественным наукам, сколько к истории искусств и вечным человеческим ценностям.
Евгений Голлербах
«Скелеты разные» – часть масштабного долговременного проекта Ольги и Александра Флоренских «Универсальный музей Вильгельма Винтера». Господин Винтер, брендом которого решили воспользоваться наши современники, в конце XIX века держал в столице (зафиксировал бульварный «Петербургский листок») общедоступный кабинет редкостей. Теперь супружеская чета как бы реконструирует паноптикум, внятных сведений о котором нет даже у историков, и уже показала зрителям три выставки винтажных ассамбляжей: «Культовые сооружения» (макеты храмов разных религий, собранные из шляпных коробок и кухонной утвари, – в 2005-м в петербургском Музее истории религии), «Географические карты» (планы городов мира из того же материала – в 2006-м в выставочном зале «НоМИ») и «Здание Универсального музея Вильгельма Винтера» (резной комод с водруженным на него часовым шкафом и прочими затеями – в 2007-м в Московском музее современного искусства на Петровке). Всего же в планах супругов Флоренских двенадцать выставок («разделов» несуществующего «музея»), одноименный фильм и завершающая итоговая экспозиция всего проекта в совокупности.
Возможно, количество представленных на новой выставке конструкций избыточно (для демонстрации творческой идеи хватило бы и гораздо меньшего), но это простительно. Фауна – давняя слабость Флоренских, на многих их выставках в разные годы она показывалась подробно и разнообразно. На сей раз «на подвижной лестнице Ламарка» (по золотому слову Осипа Мандельштама) животные вновь преобладают, – человек же здесь занял действительно «последнюю ступень»: имитация его скелета, в отличие от скелетов, скажем, носорога и слона, полноправно заполнивших собой главное пространство выставочного зала, не удивляет ни хитроумностью конструкции, ни выразительностью – и подвешена на стене где-то в самом невидном углу, за дверью.
Авторы «Скелетов разных» подчеркивают, что использовали для их изготовления objets trouvées. У невнимательного зрителя это может вызвать безрассудное умиление («всё на помойке найдено»), того же, кто способен к рефлексии, приведет к более трезвой оценке: по своей генетике и своему содержанию объекты Флоренских – явно буржуазное искусство. В самом деле, в этих скульптурах заметны лишь очень добротные предметы мещанского быта: велосипедная рама, жестяная воронка, угольный совок, детская ванночка, дрели, гирьки, фрагменты венских стульев, кресел-качалок и мясорубок. Очень похоже, что позвонки и суставы «Скелетов разных» подобраны не на помойке (помоечной рвани здесь нет места), всё – явно домашнее, извлечено из неагрессивной среды, подбиралось с любовью. Эти предметы, конечно, потом частично расчленялись, – но тоже аккуратно, с любовью. И соединялись в новых интересных комбинациях, – по предварительному плану и максимально заботливо: подобным манером хиропрактор вправляет болящему позвонок или ортопед прилаживает инвалиду протез. Всё здесь не так, как сделал бы припадочный абстрактный экспрессионист. И результат налицо: конструкции Флоренских крупногабаритны, основательны, устойчивы, исполнены из самого надежного материала (металл, древмассив), все их элементы по-ремесленному тщательно пригнаны друг к другу, скреплены сваркой, шарнирами, стальными уголками, швеллерами, болтами, на худой конец шурупами. Каждая из моделей, хотя и является частью ансамбля, очевидно самодостаточна и может быть приобретена реально заинтересованным ценителем как достойное украшение серьезного интерьера.
Дополнительную значимость многим объектам придает то, что они динамические: у слона, к примеру, подвижны голова и хвост. Их можно подвигать, покачать, дабы получить конкретное удовольствие.
Зрелище могло бы походить на бесчисленные в истории мировой культуры «Пляски мертвецов» и «Танцы смерти». Живописцы, графики, скульпторы, композиторы, драматурги, прозаики, поэты, кинематографисты разных стран – Ханс Хольбейн Младший, Эдгар Аллан По, Ференц Лист, Модест Мусоргский, Август Стриндберг, Франк Ведекинд, Камиль Сен-Санс, Валерий Брюсов, несравненная Аста Нильсен и многие другие настолько обстоятельно разработали старинный аллегорический сюжет хоровода мертвых и умирающих во главе со Смертью, что, кажется, не оставили потомкам и малейшего шанса «поработать со скелетами». Но Ольга и Александр Флоренские, дерзко взявшись за рискованную тему, сумели справиться с нею неожиданным образом: скелеты их работы не хороводятся на потеху снобам и критиканам, а, как бы уже отхороводившись, пребывают в полном бездействии, простыми вещественными доказательствами того, что когда-то тоже клубились и зажигали. Вроде всем известных подобного рода экспонатов в Эрмитаже, Кунсткамере или Зоологическом музее.
Так что выставка имеет отношение не столько к практической остеологии и прочим естественным наукам, сколько к истории искусств и вечным человеческим ценностям.
Евгений Голлербах
Комментариев нет:
Отправить комментарий